В действие закон вступил только сейчас, и даже те, кто знал о нём изначально, могли и забыть. Но в середине июля в Ростов приехала серьёзная делегация, которая о законе напомнила. И организовала семинар (первый в России) на тему: «Доступ к информации о деятельности судов и перспективы судебной журналистики», собрав не только журналистскую братию, но и пресс-службы судебной системы, и руководителей всех судебных структур области. Организаторы — Совет судей, Союз журналистов России и Российско-Американское правовое партнёрство — привлекли для святого дела просвещения представителей Высшего Арбитражного, Верховного и Конституционного судов страны, известных журналистов. И, конечно, были председатель областного суда Виктор Ткачев и председатель Арбитражного суда области Ольга Соловьева. Сначала озвучили цифры: 65% судей считают журналистов «ловцами сенсаций», а 12% журналистов считают судейских «продажными», 33% — что они скрывают информацию и проявляют неуважение к СМИ. Но потом за круглым столом поговорили конструктивно и решили, что будем «дружить домами». Оставалось на практике выяснить, как это выглядит. И такой случай корреспонденту «Ростова официального» вскоре представился: в Ленинском суде Ростова на 3 августа назначили заседание, связанное с одним из фигурантов дела о потребительском кооперативе «Инвестор-98».

http://saveimg.ru/pictures/10-09-10/...7c56813a2d.jpg
Осипенко.

«Инвестор-98» печально знаменит тем, что обманул 10 тысяч (!) жителей Ростова, области и Краснодарского края на 2,5 миллиарда (!) рублей. Среди крупных заёмщиков (тех, кому руководство кооператива переводило деньги пайщиков) был и Юрий Осипенко, исполнительный директор фирмы «Нотис», холдинга «Нация» и других фирм, за которыми стояли руководители «Инвестора». Согласно некоторым данным, Осипенко получил в кооперативе 110 займов на сумму более 293 миллионов рублей. Ему, находящемуся под подпиской о невыезде, удалось долго скрываться от следствия, но потом он всё-таки был задержан в аэропорту Домодедово.

Во вторник, 3 августа, судья Лариса Веремеенко должна была решить, продлевать ли содержание под стражей Осипенко или по ходатайству адвокатов отпустить до суда в связи с плохим состоянием его здоровья.

Накануне заседания мы созвонились с Ларисой Григорьевной, и она согласилась с присутствием журналиста. Разрешения записывать на диктофон не требовалось — это возможно по закону, если заседание открытое. Но открытым оно было недолго.

Утром 3 августа около двери зала, где должно было состояться заседание, собралась группа людей — человек двадцать пять. Это потерпевшие пайщики «Инвестора-98». Когда потребительский кооператив начинал свою деятельность в 1998 году, пайщики в основном были людьми предпенсионного и пенсионного возраста, напуганные смутными перестроечными годами. Они-то и купились на рекламу в надежде не только сохранить накопленное, но и преумножить его. Но их, говоря современным языком, «кинули». Естественно, что за прошедшие годы эти глубоко обиженные люди не помолодели, а, по словам самых активных (а значит, знающих), около 200 человек уже умерли.

Среди тех, кто в этот день собрался в коридоре Ленинского суда, много иногородних: приехали из Новочеркасска, Шахт, Красного Сулина. Признанные потерпевшими имеют право присутствовать на судебных заседаниях. Они, как и журналисты, те самые «пользователи информации», которым по новому закону необходимо «обеспечить доступ к информации о деятельности судов». На всех пришедших в коридоре суда — две скамейки. Пожилые и больные, вставшие ни свет ни заря, чтобы на электричках и в душных автобусах добраться до Ростова, сидят на скамейках по очереди. И несмотря на катастрофическую жару, терпеливо ждут в коридоре, только иногда, когда отвернётся пристав, приоткрывают дверь на лестницу, откуда веет прокуренным, но чуть прохладным воздухом. Когда эта дверь распахнулась настежь и ввели под конвоем Осипенко, народ заволновался. Потому как было объявлено, что в зале всем места не хватит. Туда уже прошли адвокаты обвиняемого и какие-то женщины, сказали, что родственницы. В итоге часть приехавших людей осталась в коридоре.

Когда попавшие в зал «счастливчики» наконец расселись, и появилась судья, в углу, где расположена «клетка» с подсудимым, что-то стукнуло. Осипенко упал, аккурат на скамейку, в обморок.

http://saveimg.ru/pictures/10-09-10/...173100a5c6.jpg

Осипенко ещё молод. Ему 34 года, предпринимательством занялся с 17 лет, работал на Украине, а потом в России. В 2007 году кем-то был назван в числе лучших управленцев Дона. Если верить рекламным текстам в интернете, он продвигал производство светодиодных светильников. И на одной из международных выставок заключил 10 крупных контрактов, авансовые платежи к которым могли составить три-пять миллионов долларов. Сам Осипенко признавался: за год оборот с нуля вырос до 140 миллионов рублей. Я было даже зауважала молодого бизнесмена. Потом увидела заголовок статьи, предупреждающей, что это всё обман, но сама статья с сайта была убрана. Потерпевшие пайщики вообще скептически относятся к его успехам, каждый раз упоминая, что видели его по ТВ на международных форумах рядом с Чубайсом, что, пусть простит Анатолий Борисович, веры в Осипенко им это не добавляет. Действительно, зачем успешному предпринимателю стариковские «гробовые»?

Пайщики внимательно отслеживают все действия Осипенко. Так, не успели его адвокаты (их у него аж три) представить Ленинскому суду справку, что Осипенко находился в больнице, а потому не мог явиться на суд, как пайщики тут же установили, что в той больнице он в это время не лежал. Если верить досье, размещённом в интернете, Осипенко увлекается плаванием и боевыми искусствами. Кажется, эти виды спорта не предполагают слабого здоровья. Не нашло отклонений в его здоровье и обследование на томографе. Но каждый его обморок — это затягивание рассмотрения дела. Одна из пострадавших от аферы «Инвестора-98» сейчас готовит письмо Президенту страны, в котором намерена задать вопрос: почему такие «клинические» случаи не пресекаются законодательством.

В действие закон вступил только сейчас, и даже те, кто знал о нём изначально, могли и забыть. Но в середине июля в Ростов приехала серьёзная делегация, которая о законе напомнила. И организовала семинар (первый в России) на тему: «Доступ к информации о деятельности судов и перспективы судебной журналистики», собрав не только журналистскую братию, но и пресс-службы судебной системы, и руководителей всех судебных структур области. Организаторы — Совет судей, Союз журналистов России и Российско-Американское правовое партнёрство — привлекли для святого дела просвещения представителей Высшего Арбитражного, Верховного и Конституционного судов страны, известных журналистов. И, конечно, были председатель областного суда Виктор Ткачев и председатель Арбитражного суда области Ольга Соловьева. Сначала озвучили цифры: 65% судей считают журналистов «ловцами сенсаций», а 12% журналистов считают судейских «продажными», 33% — что они скрывают информацию и проявляют неуважение к СМИ. Но потом за круглым столом поговорили конструктивно и решили, что будем «дружить домами». Оставалось на практике выяснить, как это выглядит. И такой случай корреспонденту «Ростова официального» вскоре представился: в Ленинском суде Ростова на 3 августа назначили заседание, связанное с одним из фигурантов дела о потребительском кооперативе «Инвестор-98».

Вместо предисловия
Осипенко.

«Инвестор-98» печально знаменит тем, что обманул 10 тысяч (!) жителей Ростова, области и Краснодарского края на 2,5 миллиарда (!) рублей. Среди крупных заёмщиков (тех, кому руководство кооператива переводило деньги пайщиков) был и Юрий Осипенко, исполнительный директор фирмы «Нотис», холдинга «Нация» и других фирм, за которыми стояли руководители «Инвестора». Согласно некоторым данным, Осипенко получил в кооперативе 110 займов на сумму более 293 миллионов рублей. Ему, находящемуся под подпиской о невыезде, удалось долго скрываться от следствия, но потом он всё-таки был задержан в аэропорту Домодедово.

Во вторник, 3 августа, судья Лариса Веремеенко должна была решить, продлевать ли содержание под стражей Осипенко или по ходатайству адвокатов отпустить до суда в связи с плохим состоянием его здоровья.

Накануне заседания мы созвонились с Ларисой Григорьевной, и она согласилась с присутствием журналиста. Разрешения записывать на диктофон не требовалось — это возможно по закону, если заседание открытое. Но открытым оно было недолго.


О тех, кто стоит в коридоре

Утром 3 августа около двери зала, где должно было состояться заседание, собралась группа людей — человек двадцать пять. Это потерпевшие пайщики «Инвестора-98». Когда потребительский кооператив начинал свою деятельность в 1998 году, пайщики в основном были людьми предпенсионного и пенсионного возраста, напуганные смутными перестроечными годами. Они-то и купились на рекламу в надежде не только сохранить накопленное, но и преумножить его. Но их, говоря современным языком, «кинули». Естественно, что за прошедшие годы эти глубоко обиженные люди не помолодели, а, по словам самых активных (а значит, знающих), около 200 человек уже умерли.

Среди тех, кто в этот день собрался в коридоре Ленинского суда, много иногородних: приехали из Новочеркасска, Шахт, Красного Сулина. Признанные потерпевшими имеют право присутствовать на судебных заседаниях. Они, как и журналисты, те самые «пользователи информации», которым по новому закону необходимо «обеспечить доступ к информации о деятельности судов». На всех пришедших в коридоре суда — две скамейки. Пожилые и больные, вставшие ни свет ни заря, чтобы на электричках и в душных автобусах добраться до Ростова, сидят на скамейках по очереди. И несмотря на катастрофическую жару, терпеливо ждут в коридоре, только иногда, когда отвернётся пристав, приоткрывают дверь на лестницу, откуда веет прокуренным, но чуть прохладным воздухом. Когда эта дверь распахнулась настежь и ввели под конвоем Осипенко, народ заволновался. Потому как было объявлено, что в зале всем места не хватит. Туда уже прошли адвокаты обвиняемого и какие-то женщины, сказали, что родственницы. В итоге часть приехавших людей осталась в коридоре.
Когда попавшие в зал «счастливчики» наконец расселись, и появилась судья, в углу, где расположена «клетка» с подсудимым, что-то стукнуло. Осипенко упал, аккурат на скамейку, в обморок.
О том, кто сидит на скамье подсудимых



Осипенко ещё молод. Ему 34 года, предпринимательством занялся с 17 лет, работал на Украине, а потом в России. В 2007 году кем-то был назван в числе лучших управленцев Дона. Если верить рекламным текстам в интернете, он продвигал производство светодиодных светильников. И на одной из международных выставок заключил 10 крупных контрактов, авансовые платежи к которым могли составить три-пять миллионов долларов. Сам Осипенко признавался: за год оборот с нуля вырос до 140 миллионов рублей. Я было даже зауважала молодого бизнесмена. Потом увидела заголовок статьи, предупреждающей, что это всё обман, но сама статья с сайта была убрана. Потерпевшие пайщики вообще скептически относятся к его успехам, каждый раз упоминая, что видели его по ТВ на международных форумах рядом с Чубайсом, что, пусть простит Анатолий Борисович, веры в Осипенко им это не добавляет. Действительно, зачем успешному предпринимателю стариковские «гробовые»?

Пайщики внимательно отслеживают все действия Осипенко. Так, не успели его адвокаты (их у него аж три) представить Ленинскому суду справку, что Осипенко находился в больнице, а потому не мог явиться на суд, как пайщики тут же установили, что в той больнице он в это время не лежал. Если верить досье, размещённом в интернете, Осипенко увлекается плаванием и боевыми искусствами. Кажется, эти виды спорта не предполагают слабого здоровья. Не нашло отклонений в его здоровье и обследование на томографе. Но каждый его обморок — это затягивание рассмотрения дела. Одна из пострадавших от аферы «Инвестора-98» сейчас готовит письмо Президенту страны, в котором намерена задать вопрос: почему такие «клинические» случаи не пресекаются законодательством.

О том, что судья продлила содержание Осипенко под стражей до 16 октября, на сайте Ленинского суда нет ни слова.

КАРТИНКИ С НАТУРЫ

Как только Осипенко (якобы?) упал в обморок, народ из зала попросили уйти. В зале остались конвойные, адвокаты и родственники. Народ зароптал. В результате из родственников разрешили остаться только девушке, которая назвалась сестрой. Она несколько раз выходила, в том числе и за водой, и бдительные старушки сразу заметили, что она несла непочатые бутылки. Хотя каждого, кто входил в здание суда с минералкой, приставы при входе требовали бутылку открыть и отпить (комментарий посетителей: боятся, что мы кого отравим). Девушка, назвавшаяся сестрой Осипенко, курсируя по коридору, храбро защищала его от нападков потерпевших пайщиков, говоря, что Осипенко подставили, что он не виноват и очень болен. «А когда деньги брал, не болел», — в сердцах отзывались женщины.

Надо сказать то, что такой поворот событий возможен, потерпевшие предполагали. На одном из их форумов можно прочитать и такое: «Престарелый Федорцов (создатель «Инвестора») в этой ситуации ведёт себя более достойно, чем его молодой партнёр, и не унижается до явного кривляния. Возможно, пайщиков и сегодня ожидает шоу».

Приехала скорая помощь. «Почему фельдшер одна?» — поинтересовалась пайщица, которая в своё время была медсестрой, и пояснила: на вызовы должны приезжать доктор и фельдшер. Народ опять заволновался и потребовал вернуть его в зал. А стоявшие у дверей приставы потребовали соблюдать тишину. Вдруг из зала вышел конвоир и ушёл в дверь, из которой тянуло прохладой. За ним шмыгнула та, что называла себя сестрой подсудимого. Усмотрев в этом нечто противозаконное, народ ринулся за ней. Приставы народ остановили, обвинив его в том, что он ходит в неположенном месте и потребовал покинуть коридор суда. Народ взроптал по-серьёзному и отказался покинуть свои редуты. К приставам с номерными бляхами на груди присоединился молодой человек в форме, но без опознавательных знаков. Он разговаривал громче старушек, от которых требовали тишины, издевательски шутил, но довольно пошло, о чём ему пожилые дамы высказали в лицо. Напряжение между посетителями и представителями правосудия нарастало, и как только стукнуло 18 часов, всех попросили на улицу. Часть людей поплелись на последние электрички, немногие остались ждать решения судьи.

Видит Бог, я не «ловец сенсаций», о которых говорили за круглым столом при обсуждении нового закона, и не вкладчик «финансовых пирамид», который таит обиду на все правоохранительные структуры, допустившие этот беспредел. Я как репортёр пишу то, что видела в коридоре Ленинского суда в течение нескольких часов, не решаясь сесть на предлагавшийся уголок скамейки, другим он был нужнее. Но я всё время думала, входит ли в понятие «доступность информации» для этих не единожды пострадавших людей, достаточно большие залы заседаний, необходимое число скамеек и вежливые приставы? Ведь и они, и эти чёртовы скамейки — это тоже суд. Но в законе, конечно, ни о скамейках, ни даже о приставах нет ни слова.

Ольга КОСМЫНИНА